Томми Вильямс поступил в Шоушенк в ноябре 1962 год. Томми считал себя
уроженцем Массачусетса, но за свою двадцатисемилетнюю жизнь вдоволь
попутешествовал по всей Новой Англии. Он был профессиональным вором. Томми
был женат, и жена навещала его каждую неделю. Она вбила себе в голову, что
Томми будет лучше - а уж ей и трехлетнему сынишке и подавно - если он
получит аттестат. Она уговорили мужа, и Томми Вильямс начал регулярно
посещать библиотеку.
Для Энди все это было рутинным занятием. Он видел, как Томми набирал
изрядное количество тестов высшей школы. Он хотел освежить в памяти
предметы, которые когда-то проходил - таковых было немного - а затем пройти
тесты. Он также получил по почте большое количество курсов по предметам,
которые он провалил или просто пропустил без внимания в школе.
Томми явно не был хорошим учеником, и я не знаю, получил ли он
свидетельства об окончании высшей школы, да это и не важно для моего
рассказа. Важно, что он очень привязался к Энди, как большинство людей,
которые сколько-либо долго с ним общались.
Пару раз он спрашивал Энди: "Что такой продувной парень, как ты, забыл
в тюряге?" - вопрос, который звучит как грубый эквивалент светской
любезности: "Что такая милая девушка, как Вы, делает в таком месте, как
здесь?". Но Энди ничего не отвечал, только улыбался и переводил разговор на
другую тему. Естественно, Томми стал спрашивать окружающих, и когда он
получил ответ, он был шокирован до глубины души.
Человек, который рассказал ему, почему Энди в тюрьме, был его партнером
на гладильной машине в прачечной. Мы называли эту машину мясорубкой, и вы
можете себе представить, что случилось бы с человеком, работающем на ней,
если бы он ослабил свою бдительность. Партнером Томми был Чарли Лафроб,
который отбывал свои двенадцать лет за убийство. Он с наслаждением принялся
пересказывать все подробности истории Дюфресна; замечательным развлечением
для нас, старых обитателей тюрьмы, было введение новичков в курс всех наших
дел. Чарли дошел уже до того места, как присяжные, придя с обеда, объявили
Энди виновным, как вдруг послышался неожиданный свист, и мясорубка
остановилась. В тот день машина обрабатывала свежевыстиранные сорочки для
приюта Элиот. Они выскакивали из машины сухими и выглаженными со скоростью
штука в секунду. Томми и Чарли должны были подхватывать их и складывать в
тележку, выстеленную чистой бумагой.
Но Томми Вильямс продолжал стоять, открыв рот и тупо уставившись на
Чарли. Он был завален грудой рубашек, которые падали на липкий грязный пол
прачечной.
A тот день за прачечной присматривал Хомер Джесуб, и он уже спешил к
машине, громко ругаясь на ходу. Томми даже не повернулся к нему. Он спросил
Чарли, будто старина Хомер, который проломил за свою жизнь больше черепов,
чем он мог сосчитать, и вовсе отсутствовал.
- Как ты сказал, как звали того инструктора из гольфклуба?
- Квентин, - произнес смущенный и почти напуганный Чарли. Он
рассказывал потом, что мальчишка был бледен, как полотно. - Кажется, Глен
Квентин. Или что-то вроде этого, точно не помню...
- Эй, немедленно! - прорычал Хомер. Шея его налилась кровью. - Бросьте
рубашки в холодную воду! Пошевеливайся, урод! Быстро, а то...
- Глен Квентин, о боже, - произнес Томми Вильямс, это были его
последние слова, потому что Хомер Джесуб, этот образец гуманности, уже
опустил свою дубинку на череп бедного парня. Томми упал на пол лицом вниз,
при этом лишившись трех передних зубов. Очнулся он уже в одиночке, где и
провел всю следующую неделю на диете Нортона. Плюс черная отметка в его
карточке.
